Anna,признаюсь,я к Ахматовой тоже неровно дышу,но тут как-то под настроение попало и понеслось.Все-таки у Цветаевой неповторимый стиль-эмоции захлестывают при прочтении. Каждое слово-как удар. Ахматова же вызывает диаметрально противоположные чувства.
-
Эх,любовь моя вечная-Лермонтов...
МОНОЛОГ

Поверь, ничтожество есть благо в здешнем свете.
К чему глубокие познанья, жажда славы,
Талант и пылкая любовь свободы,
Когда мы их употребить не можем?
Мы, дети севера, как здешные растенья,
Цветем недолго, быстро увядаем...
Как солнце зимнее на сером небосклоне,
Так пасмурна жизнь наша. Так недолго
Ее однообразное теченье...
И душно кажется на родине,
И сердцу тяжко, и душа тоскует...
Не зная ни любви, ни дружбы сладкой,
Средь бурь пустых томится юность наша,
И быстро злобы яд ее мрачит,
И нам горька остылой жизни чаша;
И уж ничто души не веселит.

Люблю это стихотворение))


Игорь Алексеев

Сидим, печали не тая,
Набросив нá плечи хламиды,
Мы с мамой – оба инвалиды,
Она – по старости, а я
По непонятной для меня,
Но видной Небесам причине.
Есть срок гореть любой лучине.
Но это, в общем-то фигня.
Мы с мамой, как больные псы,
Под вечер жмемся к батарее.
Увы, мои часы быстрее
Идут, чем мамины часы.
И кто б из нас не посмотрел,
Мы оба чувствуем неверность,
Неточность и несоразмерность
Движения секундных стрел.
И, о заветном говоря,
Лишь об одном прошу, о Боже:
Мои «Радо» пусть встанут позже,
Чем смолкнут мамины – «Заря».


Анна Русс

Наощупь

Наощупь просыпаешься – гляди,
Нога к ноге, щекою на груди,
Сомнений нет, одна слепая марежь,
Снаружи приближается к нулю
И слов честней, чем я тебя люблю,
Не выдумать. Но губ не разжимаешь.

Наоборот, встаешь, полощешь рот,
А дальше будет задом наперед,
Иди домой, живи в своем режиме.
Отсюда видно все Царю-Горы,
И лучше нету, кажется, игры:
Очнувшись, снова встретиться чужими.


Ульяна Заворотинская


Треугольники

Скрываясь в других, но крылья твои за соседним столиком,
лживая полька
лобызала чужого мужа,
не своего суженого,
и времени ёк
и пространство сужено.
Ну же!

Я скалюсь, кусаюсь, кончаю, кончаюсь, а сколько ещё
нам настенных ружей?
Ты любишь и только?
Любишь.
А я истончаюсь, в других истончаюсь.
Тик-так.
Смотри исподлобья,
смотри, мне нужно.
чувствовать…

Смотри, мои к тебе треугольники,
мы заложники, мы невольники
каких-то людей и не наших строчек,
но я в тебя очень.
Я чувствую крылья твои за соседним столиком,
с каждую секунду вне тебя…
Скажи, а сколько
ждать еще
до губы в губы и без остановок далее,
прекрати меня вовремя, если я говорю неправильно,
но на твоем указателе направления
в данный момент времени
буквы чужого имени.
Вынь меня
из вишен, косточка вся в дешёвом соке.
В данный момент, только
честно?
истекая текстом,
выеби меня
до самых трепетных уголков нашего общего фокуса.
Немые мои к тебе опусы.
Роль цветка в моем сердце не занята, пробуйся!
Говори со мной через улицы,
это я за 300 часов не с тобой. Любуйся!
И видя меня во всех желанных,
махни рукой, выдыхай: «да ладно!».
Жаль меня!
Же-е-елай!
В супер-мои-призы,
в зыбкое жаль –
в язык.

Вызвала на себя вызвала,
на острие ножа.
Как же! Как же! Где огонь, где нельзя
в чистоту обратно – там я,
я рада.
Тик-так. На животе лежать.
Да. Говорят, я легко влюбляюсь, неправда!
Слышишь, не верь им по-жа-луй-ста, это так сложно –
впустить, отдаться, но не надолго,
а навсегда,
Не берут! Ха! В нас ведь ну всё, что не нужно, вложено,
неосторожное
обращение с оружием.
Трогай меня, трогай!
И времени ёк,
и пространство сужено.
Ну же!
Ну ради бога!

Сними с крючка эту грёбаную двустволку!
Сколько
ей там висеть?!!
Сколько!!!
Я не доживу до второго акта!!!
Ты там за 300 часов…
Ну как-ты?
Как тебе дышится без меня?
А я подыхаю, я ухохатываюсь,
в словаре нет вариантов для этой боли,
в губы катетом,
гипотенузой в несчастный нолик.
Сучка я, сучка, я жду твоего выстрела,
ну добей меня за мою искренность,
корчусь, корчусь, сугробы здесь, знаешь, такое…
Как тикает лирика между сосками,
как ты? Сделай это со мной по-быстрому.
Глупое вышло ведь с этим «мистер»,
с этим «до гроба»,
да знаешь ты, знаешь, тебя ли ласкали,
тебя ли скоблили монгольские дула?!!
Здесь сугробы.
Было бы – дую на молоко,
ду ю?
Было бы – между ключиц усталой такой, сутулой,
Уля – стреляй же в горящий улей,
Горгулия?
Все равно, только
справься с моей–твоей треугольной тоской!
(но крылья – и ты – за соседним столиком),
целуй меня нервно, целуй меня долго,
целуй меня на ночь, чтоб не заснула.
Хотя говорят, что я слишком легко…



Вот подобными стихотверениями зачитываюсь...

nefas,


последнее(из того, что читала) что у неё очень понравилось:

Мимо белого я. Мимо белого я. Блока луны.

горячим лицом в снег
помогаю весне
облака замедляют бег
замедляют ход
и спешат ко мне
и бегут от.

разговоры рот в рот.

выверни небо-нёбо
моим безупречным не
положи на тающий снег

оу май гатт
на руку намотай киноленты,
комикс вселенной,
придумаем в кухне космос,
ты будешь осью,
я буду вокруг вертеться,
вспомни, как в детстве,
как листья, как осень,
как ты заставлял их раздеться,
Джа?..

А надо ли что держать?

летопись
Все эпохи мои, мои вехи –
вода, согретая в́еками,
и под ней – затонувшие города.
Летопись моя,
перепись населения
мёртвых моих территорий,
оброненные герои,
времени отданные без боя
пленные...

Нелепая,
как в высохшей луже – кораблик бумажный,
помню я – каждого.

земля
Посмотри, посмотри на меня - это я, настоящий,
с голубою каймой, с неприметной и глупой изнанкой,
разноцветный, пустой, бесполезный, шумяще-гремящий
тебе – сам собою – как ржавой консервною банкой.

...и мальчик плакал, стиснув зубы и злясь,
и вместе с ним небрежно вращалась земля,
прилипший к лопаткам шар, никого вокруг,
кто б вынул тебя из себя, взял на поруки
и плюнул в того, кто сказал, будто наш – самый лучший из всех миров,
ведь это не так – что б ни случилось – ты ни к чему не готов –
ни к одиночеству, ни к равнодушию, ни к борьбе
за самого себя, за себя в себе,
к своей бессмысленности, к спотыканьям на каждом шагу,
к своему не могу.

Sven,
у меня как-то к Ахматовой и Цветаевой периодами... любовь/нелюбовь.)) Сейчас любовь, абсолютно точно - Цветаева.

Люблю)))



Вот это, пожалуй, моё самое любимое... Каждая строчка. Чувствуется. Жизненно.

Как-то... неоднозначно

В чём-то банальный и излишне трогательный, но понравился...

"Монолог женщины"

Вот ведь как... явилась первой! Надо было опоздать,
Где-нибудь в сторонке встать...
Что поделать - сдали нервы...
Шла, как будто на экзамен, с пятницы считала дни...
Как же: встреча под часами...
Под часами... вот они...
А его на месте нет! (Как некстати нервы сдали!)
Ну, еще бы, на свиданье, не была я столько лет!
Даже страшно подсчитать....

Что ж я: рада иль не рада? Там увидим...
Только надо, надо было опоздать....
Дура! Сделала прическу, влезла в новое пальто,
Торопилась, как девчонка! Прибежала! Дальше что?

Современная женщина, современная женщина!
Суетою замотана, но, как прежде божественна!
Пусть немного усталая, но, как прежде, прекрасная!
До конца непонятная, никому не подвластная!

Современная женщина, современная женщина!
То грустна и задумчива, то светла и торжественна!
Доказать ее слабости, побороть ее в дерзости,
Зря мужчины стараются, понапрасну надеются!

Не бахвалится силою, но на ней, тем не менее,
И заботы служебные, и заботы семейные!
Все на свете познавшая, все невзгоды прошедшая,
Остается загадкою современная Женщина!

Ромео моего пока что незаметно...
Что ж, подождем его, я очень современна!
Порой берет тоска: ведь нужно быть, к примеру,
Кокетливой (слегка!) и неприступной (в меру!).

Все успеваешь ты: казаться беззаботной
И покупать цветы себе, идя с работы.
Самой себе стирать, себе готовить ужин.
Квартиру убирать с усердием ненужным...

Подруге позвонить - замужней и счастливой
И очень мудрой слыть, быть очень терпеливой.
Выслушивать слова и повторять, не споря:
Конечно, ты права! Мужья - сплошное горе...

И трубку положить, спокойно и устало
И, зубы стиснув, жить, во что бы то ни стало!
И маяться одной, забытой, как растенье,
И ждать очередной проклятый день рожденья...

И в зеркало смотреть и все морщины видеть.
И вновь себя жалеть. А чаще - ненавидеть!
Нести свою печаль, играть с судьбою в прятки.
И плакать по ночам. А утром быть в порядке!

Являться в институт и злиться без причины...
Ну вот они идут по улице - мужчины!
Красавцы на подбор, с достоинством спесивым
Самодовольный пол, считающийся сильным!

Как равнодушны вы и как же вы противны!
Изнеженные львы, потасканные тигры!
Глядящие людьми, стареющие телом....
Ну где он, черт возьми?! И в самом деле, где он?

...Скорая помощь по городу, словно по полю!
Голос вселенской беды, будто флаг, вознеси...
(Господи, может быть, что-то случилось с тобою?!)
Улица вся обернулась и замерла вся.

Воплем тугим переполнены сердце и память.
Он оглашает: Успеть бы! Успеть бы! Успеть!..
Вновь с телефонного диска срывается палец!
Скорая помощь пронзает застывший проспект...
Мир озирается. Просит любовь о спасенье.

И до сих пор неподвластны толпе докторов-
Рушатся самые прочные дружбы и семьи.
А у певицы горлом не песня, а кровь!
Голос несчастья над городом мечется снова...

Странно, что в эти минуты, всему вопреки,
Веришь в извечную помощь тихого слова.
В скорую помощь протянутой доброй руки....

...Ну приди же, любимый, приди, одинокой мне быть запрети.
Приходи, прошу, приходи. За собою меня поведи...
Стрелки глупые торопя, не придумывая ничего,
Я уже простила тебя, повелителя своего.

Все обычно в моей мечте, я желаю - совсем не вдруг-
Быть распятою на кресте осторожных и сильных рук!
Что бы стало нам горячо, а потом еще горячей!..
И уткнуться в твое плечо. И проснуться на этом плече...

Вот видишь, тебя и любимым назвать я успела!
Не надо бы - сразу... Ведь лучше - когда постепенно.
Ведь лучше - потом, лучше после ...
Любимый, послушай, ведь лучше...
Но где я найду это самое лучше?!

О, если бы знал ты, любимый, как страшно и дико
Давать о себе объявленья в газету:
Блондинка, вполне симпатичная, добрая, среднего роста...
Ее интересы: домашний уют и природа.
Имеет профессию, ищет надежного друга...
О, если бы знал ты, как все это пошло и - трудно...

Порой, в темноте, рассуждаю я очень спокойно:
Пройдет одиночество это, наступит другое,
Наступит пора и закружатся листья из меди.
В окошко мое постучит одиночество смерти....

Нет, я не пугаюсь. Я знаю, что время жестоко.
Я все понимаю. И все принимаю.
Но только тому одиночеству я не желаю сдаваться!
Хочу быть любимой! Живою хочу оставаться!
Смеюсь над другими и радуюсь дням и рассветам!
И - делаю глупости! И не жалею об этом!
Дышу и надеюсь... О, господи, как это больно!..

Вот видишь, любимый: я вот она - вся пред тобою!..
Слова мне скажи! Ну, пожалуйста, нет больше мочи!..
Чтоб только не молча! Слова говори мне, слова говори мне - любые!
Какие захочешь, чтоб только не молча, любимый!
Слова говори мне. Без этого радость - не в радость...
Скажи, что со мной хорошо. И что я тебе нравлюсь.
Скажи, что ты любишь меня! Притворись на мгновенье!
Соври, что меня не забудешь. Соври, я поверю.

...А может просто плюнуть и уйти, и пусть его терзают угрызенья!
(Ну-ну, шути, родимая, шути! Нашла ты славный повод для веселья...)
Останусь, чтобы волю испытать!..
Еще немного подождем. Помедлим...
Ведь женщины давно привыкли ждать, чего-чего, а это мы умеем...

...Птицы спрятаться догадаются... Одинокими не рождаются.
Ими после становятся....
Ветры зимние вдаль уносятся и назад возвращаются.
Почему, зачем, одиночество, ты со мной не прощаешься?
Пусть мне холодно и невесело, - все стерплю, что положено...
Одиночество - ты профессия до безумия сложная!
Ночь пустынная. Слезы затемно. Тишина безответная.....
Одиночество - наказание. А за что - я не ведаю...
Ночь окончится. Боль останется. День сначала закружится...
Одинокими не рождаются. Одиночеству учатся.

...Ну, приди же, любимый! Приди! Одинокой мне быть запрети !
За собою меня поведи... Приходи, прошу, приходи!
Задохнувшись, к себе прижми и на счастье и на беду...
Если хочешь, замуж возьми. А не хочешь - и так пойду...
...Слово-то какое замуж - сладкий дым....
Лишь бы он пришел, а там уж - поглядим....
Пусть негусто в смысле денег у него-
Приголубим, приоденем, - ничего!..
Лишь бы дом мой, дом постылый не был пуст...
Пусть придет - большой и сильный, - курит пусть!
Спорит, ежели охота! Пусть храпит!..
Так спокойно, если кто-то рядом спит...
Хорошо бы, пил не очень... И любил, хоть немножечко!..
А впрочем, лишь бы был...
Без него сейчас мне точно нет житья!..
Да зачем я так?! Да что же, что же я?!

Черт с тобой! Не приходи!.. Вспоминать - и то противно...
Сгинь! Исчезни! Пропади! Я-то нюни распустила!..
Не желаю подбирать со стола чужие крохи!
Если вновь захочешь врать, ври уже другой дурехе!..
Ишь, нашелся эталон! Я в гробу таких видала!
Тоже мне - Ален Делон поселкового масштаба!
Бабник! Только и всего! Трус! Теперь я точно знаю...
Он решил, что на него я свободу променяю?!
Думал - дама влюблена!.. Что? Не вышло? Ешьте сами!
Вашей милости цена - три копейки на базаре!
Я везде таких найду! Десять штук на каждый вечер!
Не звони - не подойду! А напишешь - не отвечу!

Как без тебя? Как? Был ты синицей в руках.
Что без тебя я? Словно земля ничья. Стонет моя боль.
Я бы пошла за тобой! Шла бы, закрыв глаза, тихая, как слеза...
Мне без тебя как? Птицей стать в облаках?
Реять в ночной темноте? Крылья уже не те...
Злую печаль пью. Злюсь на судьбу свою. Вижу ее свет...
Есть там или нет? Мечется мой крик! Он для других скрыт.
Боль отдается в висках: как без тебя? Как?

...Стану верной женою. Не пройди стороною,-
Буду верной женою. Над судьбой и над домом
Стану солнышком добрым, над судьбой и над домом.
Хочешь, буду сестрою. От несчастий прикрою,
Хочешь, буду сестрою... Скажешь, буду рабыней,
Если только любимой, то могу и рабыней...

...Кто может чуду приказать: Свершись!..-
От собственного крика холодея?..
Мне кажется, я жду почти с рожденья.
Я буду ждать до самого конца!
Я буду ждать за смертью и за далью!
Во мне стучат сестер моих сердца!
Сестер по жизни и по ожиданью.

...В этот час миллионы моих незнакомых сестер,
Ничего не сказав, никому и ни в чем не покаясь,
Ожидают мгновенья взойти на высокий костер,
На костер настоящей любви, и сгореть, улыбаясь!
В этот час мои сестры на гребне такой высоты,
Простирая в бессмертье зовущие нежные руки,
Ждут любимых своих под часами вселенской мечты
Под часами судьбы, под часами надежды и муки...
В этом взрывчатом мире забытой уже тишины,
Где над всеми бессонное время летит безучастно,
Не придется вам пусть никогда ждать любимых с войны!
Не придется вам пусть никогда ждать любимых напрасно!

Рядом с бронзой царей, разжиревших на лжи и крови,
Рядом с бронзой героев, рискнувших собой в одночасье,
Должен высится памятник Женщине, ждущей любви!
Светлый памятник Женщине, ждущей обычного счастья...
Вновь приходит зима в круговерти метелей и стуж
Вновь для звезд и снежинок распахнуто небо ночное...
Все равно я дождусь! Обязательно счастья дождусь!
И хочу, чтобы вы в это верили вместе со мною!
...Ну, приди же, любимый! Приди!..

Роберт Рождественский

nefas,
понравилось. Жизненно, что и говорить.

Это стихотворение (песня?) Саши Башлачева, одного из лучших русских поэтов. 17 февраля исполнится 21 год со дня, когда его не стало. Но "поэты живут и должны оставаться живыми..."

Мы льем свое больное семя
На лезвие того ножа,
Которым нас срезает время,
Когда снимает урожай.

Демократичней всех растений
Величие простой травы.
И две мозоли на коленях
Иным полезней головы.

Я приглашаю вас к барьеру -
Моих испытанных врагов -
За убеждения и веру
Плеваться с десяти шагов.

Сегодня всем раздали крести -
И умному и дураку.
Погиб поэт - невольник чести,
Сварился в собственном соку.

Давай жевательной резинкой
Залепим дыры наших ран.
Разбив любимые пластинки,
Уткнемся в голубой экран.

Шуты, фигляры и пророки
Сегодня носят Фендера,
Чтобы воспеть в тяжелом роке
Интриги скотного двора.

И каждый вечер в ресторанах
Мы все встречаемся и пьем.
И ищем истину в стаканах,
И этой истиной блюем.

Мы льем свое больное семя
На лезвие того ножа,
Которым нас срезает время,
Когда снимает урожай.

Мы запряжем свинью в карету,
А я усядусь ямщиком.
И двадцать два квадратных метра
Объедем за ночь с ветерком.

Мы вскроем вены торопливо
Надежной бритвою "Жилет".
Но вместо крови льется пиво
И только пачкает паркет.

Под тусклым солнцем трудно зреют
Любви святые семена.
Любовь подобна гонорее,
Поскольку лечится она.

Мы льем свое больное семя
На лезвие того ножа,
Которым нас срезает время,
Когда снимает урожай.

LiFT,
да, Баша на цитаты можно раздергивать. У нас тут есть его любители, да.

Вот еще одно хорошее стихотворение - автор Дмитрий Быков:

Словно на узкой лодке пролив Байдарский пересекая,
Вдруг ощутишь границу: руку, кажется, протяни -
Там еще зыбь и блики, а здесь прохлада и тишь такая.
Правишь на дальний берег и вот очнешься в его тени.

Так я вплываю в воды смерти, в темные воды смерти,
В область без рифмы - насколько проще зарифмовать "Der Todt",
Словно намек - про что хотите, а про нее не смейте;
Только и скажешь, что этот берег ближе уже, чем тот.

Ишь как прохладою потянуло, водорослью и крабом,
Камнем источенным, ноздреватым, в илистой бороде, -
И, как на пристани в Балаклаве, тщательно накорябан
Лозунг дня "Причаливать здесь"; а то я не знаю, где.

Все я знаю - и как причалить, и что говорить при этом.
В роще уже различаю тени, бледные на просвет.
Знаю даже, что эти тени - просто игра со светом
Моря, камня и кипариса, и никого там нет.

А оглянуться на берег дальний - что мне тот берег дальний?
Солнце на желтых скалах, худые стены, ржавая жесть.
Это отсюда, из тени, он весь окутан хрустальной тайной:
Я-то отплыл недавно, я еще помню, какой он есть.

Вдоль побережья серая галька, жаркая, как прожарка.
С визгом прыгает с волнолома смуглая ребятня,
Но далеко заплывать боится, и их почему-то жалко;
Только их мне и жалко, а им, должно быть, жалко меня.

Так я вплываю в темные воды, в запах приморской прели.
Снизу зелено или буро, сверху синим-сине.
Вот уже видно - заливы, фьорды, шхеры, пещеры, щели,
Столько всего - никогда не знал, что будет столько всего.

Камень источен ветром, изъеден морем, и мидий соты
Лепятся вдоль причала. Мелькает тропка. Пойдем вперед.
Славно - какие норы, какие бухты, какие гроты.
Жалко, что нет никого... а впрочем, кто его разберет.

В общем я не претендую...

Фернандо Пессоа.

***
Твой голос так наполнен лаской,
Твоих речей так нежен пыл...
Искать обман под кроткой маской
У сердца недостанет сил.

О музыка - гораздо боле,
Чем просто сочетанье нот!
И твой напев не оттого ли
Неодолимо к седцу льнет?

Меня? Любить? Но внемлю голос...
Звучит неискренний мотив,
С которым сердце не боролось.
Я внемлю, верю - и счастлив.

Я знаю: счастье чуждо фальши,
Доколе не прейдет оно.
Я знаю... Говори же дальше.
Пускай ты лжешь - не все ль равно?


Совет.

То, что видишь во сне, окружи частоколом,
Сад устрой, оборудуй дорожки к жилью,
А затем, возле самых ворот, впереди,
Посади и цветы - пусть по краскам веселым
Опознают зеваки усадьбу твою.
Там где зрителей нет, ничего не сади.

Делай клумбы у входа как можно богаче,
На парадный фасад не жалей красоты,
За порядком приглядывай ночью и днем.
Но на заднем дворе все да будет иначе:
Пусть покроют его полевые цветы
И простая трава разрастется на нем.

Защитись от реальности жизнью двойною,
Не давай покушаться на тайны твои,
Ни морщинкой не выдай на гордом челе,
Что душа твоя - сад за высокой стеною,
Но такой, где одни сорняки да репьи,
И сухие былинки на скудной земле.


***
Поэт - притворщик, и роль
Он так разыграть умеет,
Что впрямь превращает в боль,
Ту боль, которой болеет.

А те, для кого он пишет,
В той боли, что прочтена,
Не те две боли услышат,
А ту, что им не дана.

Натянут на обод узкий,
Взлетает, смеша умы,
Клубок сухожилий тусклый,
Что сердцем прозвали мы.

классное стихотворение . Равно как и прочие .


Даниил Хармс

***

Ходит путник в час полночный,
Пряча в сумку хлеб и сыр,
А над ним цветок порочный
Вырастает в воздух пр.
Сколько влаги, сколько неги
В том цветке, растущем из
Длинной птицы в быстром беге
Из окна летящей вниз.
Поднял путник тут же сразу
пулю - дочь высоких скал,
Поднял путник пулю к глазу,
Бросил пулю - и скакал.
Пуля птице впилас в тело,
Образуя много дыр.
Больше птица не летела,
И цветок не плавал пр.
Только путник в быстром беге
Повторял и вверх, и вниз:
"Ах, откуда столько неги
В том цветке, растущем из?.."

***

Доедая с маслом булку,
Братья шли по переулку.
Вдруг на них из закаулка
Пес большой залаял гулко.

Старший крикнул: "Вот напасть!
Хочет он на нас напасть!
Чтоб в беду на мне попасть,
Надо кинуть булку в пасть!"

Все окончилось прекрасно,
И обоим стало ясно,
Что на каждую прогулку
Надо брать с собою... булку.

***

Тигр на улице.

Я долго думал, откуда на улице взялся тигр.

Думал-думал,
Думал-думал,
Думал-думал,
Думал-думал,
В это время верет дунул,
И я забыл, о чем я думал.

Так я и не знаю, откуда на улице взялся тигр.

***

Sateinen sää,
Спасибо. Очень приятно, когда так реагируете.

WitchKa,
Очень и очень радует, что Вам по душе.

Пессоа.

***
Здесь, в бесконечность морскую глядя, где свет и вода,
Где ничего не взыскую, где не влекусь никуда,
К смерти готовый заране, вверясь навек тишине,
Так и лежал бы в нирване, и отошел бы во сне.

Жизнь - это тень над рекою, что промелькнет ввечеру.
Так по пустому покою тихо идешь, по ковру.
Бредни любви суть отрава: станет реальностью бред.
Столь же бессмысленна слава, правды в религии нет.

Здесь, от блестящей пустыни прочь отойти не спеша,
Знаю: становится ныне меньше и меньше душа.
Грежу, не веруя в чудо, не обладав, отдаю
И, не родившись покуда, смерть принимаю свою.

Необычайна услада: бризом прохладным дышу,
И ничего мне не надо: бриза всего лишь прошу.
Это на счастье похоже, то, что дано мне теперь:
Мягко песчаное ложе, нет ни страстей, ни потерь.

Выбрав тишайшую участь, слушать, как плещет прибой,
Спать, не тревожась, не мучась и примирившись с судьбой,
В успокоенье отрадном, от изменивших вдали,
Бризом пронизан прохладным здесь, у предела земли.


***
Так поет она, бедная жница,
Словно жизнь ее вправду легка,
И в беспечную песню рядится
Безымянная вдовья тоска.

Голос реет, как птица в зените;
Воздух чист, как воскресный наряд;
И, вплетаясь, лукавые нити
Домотканую песню пестрят.

И щемит ее голос, и греет,
А она все поет и поет,
Словно жизнь без нее не сумеет
Обрести этот песенный взлет.

Столько свежести в ритме упругом
И припев так затейливо спет,
Что дохнуло любовью и югом
И печаль улыбнулась в ответ.

Пой, о, пой же бездумно и мудро!
И в холодную грудь мою влей
Теплый голос, волнуемый смутно,
Беспричинную песню полей!

Всколыхни мое сердце тоскою
По душевной твоей тишине,
Где колышутся крылья покоя,
Отголосок рождая во мне!

Если б мог я, чужой, не от мира,
Стать тобой, горемыка жнея,
Чтобы душу мою вразумила
Неразумная радость твоя!

Знанье тяжко, а жизнь тороплива.
Певчий вздох в вышине голубой!
Обрати меня в отзвук мотива
И возьми, отлетая, с собой!

Белая гвардия- "Германия"
1. Залитая розовым солнцем,
Вечно встающим над Рейном,
В зелени трав и листьев
Германия Генриха Гейне.


2. Заткнувшая уши, закрывшая
Глаза от боли и страха,
Живущая только музыкой,
Германия Баха.


3. Меняющая шило на мыло,
День на ночь, а века на годы,
Фауста на Мефистофеля,
Двуликая Германия Гёте.


4. Однажды увидевши на месте Рейхстага
Триумфальную арку,
Бездомная, с поддельным паспортом
Германия Ремарка.


5. Растоптанная сапогами
Мирового прогресса,
Мечтающая о Касталии,
Германия Германа Гессе.


6. Раздробленная на княжества
Поэзии, музыки, власти,
Разрезанная границами
На две неравные части.


7. Мы видели место, где Запад
Плавно переходит в Восток,
Это голое место, там не пробьется
Даже травы росток.


8. Стоят по обочинам брошенные
Дома единой страны,
Сшитые белыми нитками
По шву Берлинской стены.


9. В рваных джинсах и майках,
С весьма небрежной осанкой,
Шестнадцатилетняя, в черных бутсах
Германия панков.


10. Попавшая будто в калашный ряд -
В гущу арийской нации,
Испуганная и притихшая
Германия русской эмиграции.


11. Унылым вокзалом Бреста
Начнется печальная родина,
Наш поезд спешит в Россию,
Минуя Франкфурт-на-Одере.


12. Мы выпили много пива
И посетили какой-то музей...
В карманах марки, в ушах бананы,
О, Германия наших друзей!


Хорм, как всегда)

Sven,
о, ты добралась до "Белой гвардии" Люблю их очень и эту песню тоже

Тоже есть, что написать в эту тему. Из ЖЖ моей знакомой по имени Надежда Генке - маленькое стихотворение:

* * *
Мужчины играют по правилам мира:
Купил двухнедельный торт -
Довел до оргазма,
Потом - до квартиры,
Чем был несказанно горд.

А мы, меркантильные злобные сучки,
Играем не так, а всерьез:
Доводим до ЗАГСа,
Чуть позже - "до ручки",
Потом - до седых волос.

Мужчины, поймите: свобода - отрада!
Еще раз подумайте, вам ЭТО надо?!

Sven, прекрасно! И любимую Касталию углядела...
Anna, забавно, но я не согласна с этим)

Предсмертная записка.


Здесь нас пять тысяч,
На этом маленьком клочке города.
Нас пять тысяч…
А сколько нас всего,
В городах и во всей стране?
Только здесь - десять тысяч рук,
Сеющих и запускающих заводы.
А сколько нас всего,
Обреченных на голод, холод, страх, боль,
Отчаяние, кошмар и безумие?

Шестеро наших потерялись
В звездном пространстве.
Один убит, другого избили.
И я себе никогда не представлял,
Что можно так избивать человека
Четверо других сами хотели избавиться от всех страхов
Один выбросился в пустоту.
Другой разбивал себе голову о стену.

И у каждого из них был застывший взгляд смерти.
Какой ужас внушает облик фашизма!
Они осуществляют свои планы с точностью машин не останавливаясь ни перед чем.
Кровь это их медали,
Убийство - их героический подвиг.
Господь, это мир,
сотворенный тобой?
На это ушли твои семь дней вдохновения и работы?

В этих четырех стенах есть лишь это число, которое никогда не растет,
В котором медленно растет лишь мечта о смерти
Но вдруг что-то меня осеняет
И я вижу эти застывшие волны,
Вижу пульс машин.
И лица военных со слащавой улыбкой матроны,
И Мексику, Кубу и землю,
Орущие об этом позоре.
Нас десять тысяч рук, лишенных счастья трудиться.
А сколько нас во всей стране?

Сильнее бомб и пулеметов
Бьет кровь товарища президента
И наш кулак тоже еще ударит.

Песня, как трудно ты мне даешься
Когда приходится петь кошмар.
Кошмар, в котором живу,
Кошмар, в котором умираю.
Очутившись среди стольких и стольких моментов вечности,
Где молчание и крик - цель этой песни
Из того, чего я никогда не видел, что чувствовал и что чувствую
Прорастет момент....

Виктор Хара. Стадион Сантьяго. 15 сентября 1973 г.
Записку он дописать не успел.

Видимо от неумения создать что-либо. От собственной серости и пустоты.
Я так часто повторяю избитые истины. И чужие слова.
И так люблю стихи. Зачастую пафосные.

Владимир Маяковский
''Себе, любимому, посвящает эти строки автор''.

Четыре.
Тяжелые, как удар.
"Кесарево кесарю - богу богово".
А такому,
как я,
ткнуться куда?
Где мне уготовано логово?

Если бы я был
маленький,
как океан,-
на цыпочки волн встал,
приливом ласкался к луне бы.
Где любимую найти мне,
Такую, как и я?
Такая не уместилась бы в крохотное небо!

О, если б я нищ был!
Как миллиардер!
Что деньги душе?
Ненасытный вор в ней.
Моих желаний разнузданной орде
не хватит золота всех Калифорний.

Если б быть мне косноязычным,
как Дант
или Петрарка!
Душу к одной зажечь!
Стихами велеть истлеть ей!
И слова
и любовь моя -
триумфальная арка:
пышно,
бесследно пройдут сквозь нее
любовницы всех столетий.

О, если б был я
тихий,
как гром,-
ныл бы,
дрожью объял бы земли одряхлевший скит.
Я если всей его мощью
выреву голос огромный,-
кометы заломят горящие руки,
бросаясь вниз с тоски.

Я бы глаз лучами грыз ночи -
о, если б был я
тусклый, как солце!
Очень мне надо
сияньем моим поить
земли отощавшее лонце!

Пройду,
любовищу мою волоча.
В какой ночи
бредовой,
недужной
какими Голиафами я зачат -
такой большой
и такой ненужный?

Хорм, боже, как я люблю этот стих) Не думал, что это скажу, но люблю Маяковского))



Это просто...я эти строчки уже замылил *_*

Очень зацепило...

Есть люди, которые по нелепости называют ее Смерть...- Привет малыш! Вот мы и пришли. Смотри, какая красивая комната.
Не бойся я оставлю тебя не на долго. За тобой присмотрят.
Ты можешь поиграть во все игры тут много детишек. И все они разные. Это самая лучшая детская комнатка. Ты поиграй немного, но скоро я вернусь, и мы снова пойдем домой.
- Мам я боюсь. Не оставляй меня.
- Милый ты не бойся, я обязательно вернусь очень скоро, ты даже не успеешь оглянуться.
- Хорошо мама.
- Так кто тут у нас о этот малыш у нас впервые. Ты заходи не бойся. У нас так интересно, что практически все забывают обо всем.
Сначала мы поиграем в игру рождение. Она немного страшная, но ты же любишь смотреть ужастики?
Итак начнем.
***
Где это я? Кто я? Что со мной? ЧТО ЭТО? ЗАЧЕМ? ААААААА????? Что там вверху? Что-то на меня давит. Помогите!!!!!!
***
- Мама, папа смотрите, а я на велосипеде катаюсь.
- Па я получил пять по математике.
- Мам куда ты думаешь мне пойти учиться. Я наверно стану не плохим руководителем.
- Пап Мам хочу вас познакомить это Света. И мы решили пожениться.
- Свет я так счастлив. Наконец мы с тобой можем жить в месте.
- Милая, какая она прелесть смотри, как она смотрит какие ручонки. А глазки ты посмотри. Ты моя лапочка.
***
- Да Свет вот и остался я без отца. Вроде и прожил долго. Да и внучку повидал. Хороший дед был сильный. Олечка Света вы не плачте он ведь был счастлив. Все хорошо он жил так ….
***
- Свет, а Свет слушай, как ты думаешь, а для чего мы здесь.
-Милый ну как, жить ради Оленьки. Твои родители и мои жили ради нас так наверно, и мы должны также.
- Свет, но ведь должно быть, что-то я вот сейчас представил, что завтра меня не станет. И мне стало страшно. То, что Оленька останется после нас это хорошо. Но что будет там? Как я посмотрю на свою жизнь? Что я изменил, чего достиг? Милая я понимаю, что я как обычный человек бываю счастлив. И эти моменты остались в памяти. Но они ведь всего лишь миг. А дальше что????
***
- Оленька подай мне книжечку. Спасибо родная. Как там твои сорванцы? Бегают во дворе?
- Ты смотри за Сережкой, растет шалопай. Ты с ним построже.
***
- Светик. Чувствую, скоро и мне уходить. Смерть штука такая не убежишь.
- Ты что. Не говори. Мы с тобой еще наших праправнучков увидим. Ты держись старый. Держись, кому говорят. Не смей раскисать.
- Свет ты знаешь, а я счастлив. Счастлив, что есть ты всегда рядом. Счастлив, за нашу дочку. За Сережку оболтуса. Счастлив, что научил его быть сильным. Мы ведь с тобой молодцы, правда.
- Ты спи милый не нервничай.
***
- Так кто тут у нас? О, наигрался??? МАМА, мама, что это было там, я был таким странным, мы играли, и у меня было тело. Представляешь!!!!! Руки, ноги. Мам как странно. Мам представляешь, там я не помнил тебя и называл Смерть. Мы боялись, что ты придешь.
- Глупыш.
- Я так рад, что мы снова в месте.
- Малыш я ж обещала, что вернусь за тобой. Ты ведь и оглянуться не успел, правда?
- Мам у меня там остались друзья.
- Милый ты не переживай мы вернемся и заберем их. Они же тоже мои детки. Пусть только еще чуть-чуть поиграют. И мы пойдем вместе домой.

с www.libo.ru

О, да!
___________________

высоко, высоко сиди,
далеко гляди,
лги себе о том, что ждет тебя впереди,
слушай, как у города гравий из-под машин
стариковским кашлем ворочается в груди.
ангелы-посыльные огибают твой дом по крутой дуге,
отплевываясь, грубя,
ветер курит твою сигарету быстрей тебя –
жадно глодает, как пес, ладони твои раскрытые обыскав,
смахивает пепел тебе в рукав, -

здесь всегда так: весна не к месту, зима уже не по росту,
город выжал ее на себя, всю белую, словно пасту,
а теперь обдирает с себя, всю черную, как коросту,
добивает пленки, сгребает битое после пьянки,
отчищает машины, как жестяные зубы или жетоны солдатов янки,
остается сухим лишь там, где они уехали со стоянки;
россиянки
в курточках передергивают плечами на холодке,
и дымы ложатся на стылый воздух и растворяются вдалеке,
как цвет чая со дна расходится в кипятке.

не дрожи, моя девочка, не торопись, докуривай, не дрожи,
посиди, свесив ноги в пропасть, ловец во ржи,
для того и придуманы верхние этажи;

чтоб взойти, как на лайнер – стаяла бы, пропала бы,
белые перила вдоль палубы,
голуби,
алиби –
больше никого не люби, моя девочка, не люби,
шейни шауи твалеби,
let it be.

город убирает столы, бреет бурые скулы,
обнажает черные фистулы,
систолы, диастолы
бьются в ребра оград, как волны,
шаркают вдоль туч хриплые разбуженные апостолы,
пятки босые выпростали,
звезды ли
или кто-то на нас действительно смотрит издали,
«вот же бездари, - ухмыляется, -
остоп*здолы».

что-то догнивает, а что-то выжжено – зима была тяжела,
а ты все же выжила, хоть не знаешь, зачем жила,
почему-то всех победила и все смогла –
город, так ненавидимый прокуратором, заливает весна и мгла,
и тебя аккуратно ткнули в него, он пластинка, а ты игла,
старая пластинка,
а ты игла, -
засыпает москва, стали синими дали,
ставь бокал, щелчком вышибай окурок,
задувай четыре свои свечи,
всех судили полгода,
и всех оправдали,
дорогие мои москвичи, -
и вот тут ко рту приставляют трубы
давно почившие
трубачи.
(с) Полозкова

Lady-charmed, меня тоже зацепило.. а сколько всего еще предстоит узнать человеку...

Margarit, ого. Впечатлило, весьма.

LoS!!

Да!)
и в плане звукописи приятно, но больше смыслово)

Хотя, если честно, Полозкова повторяется. Свои конструкции довольно часто повторяет, ритм, рифмы. Может это то, что называют "голосом" каждого автора... Но в последнее время я перестала зачитываться её стихами как раньше. Но она конечно мастерски...


*П.с. извиняюсь, проглядела мат в стихе, уже звёздочкой всё поправила. =)*

Спасибо.

Клевер (истерика)
Возьмите меня - закрутите как можно старательней,
Тащите силком на юга вплоть до крайнего севера,
Чтоб вспомнил я, чем отличается шар от касательной,
Чтоб вспомнил, чем пахнет трава и трилистники клевера,

Чтоб слово «катушка» не связано было с магнитами,
Чтоб раннее утро запахло и мхом, и берёзами,
Когда твой рассудок прошит электронными нитями,
Бывает совсем не легко различить эти образы.

Бывает же так - держишь крестик, а видишь в нем свастику,
Бывает - меняешься сам, а бывает - с гримерами ,
Но если театр - это жизнь, как твердили нам классики,
То кто же нас сделал такими плохими актерами?

Статисты, суфлеры и сплошь закулисные пьяницы...
Пустые картины излишне слащавой пейзажности…
Одни второсортные роли… и, в общем, без разницы
В какой мизансцене событий сегодня окажешься…

И, в общем - то, всё так привычно, всё так одинаково,
Фанерное солнце садится за горы из дерева,
В букетах бумажных цветов без цветочного запаха
Порой попадается клевер, не пахнущий клевером…

Возьмите меня - закрутите как можно старательней,
Гоните пинками – да так, чтоб слетели и запонки
Мне пофигу, чем отличается шар от касательной,
Верните мне только любимые с юности запахи…

Алексей Кубрик
***
Осенние лица. Город внутри дождя.
Из вечного инея вырванный монолог.
Ненависть знает, что я не видел тебя
по мокрым созвездьям в лужах около ног.
Ненависть знает: никто меня не просил
жить как попало, путая детство фраз...
Все, что истерто во сне ворованных сил,
не расходится внутри нас.

Учат ли мертвых ползать внутри огня?
Скован ли холод стремительностью реки?
Во имя идущего мимо всего меня
помоги этой женщине, Господи, помоги
знать, что не выжил или не сохранил
из вечного инея вырванный монолог,
по мокрой листве ползущий между могил,
как человек по стеблю неровных строк.

Хорм, первое - просто потрясающе! Автор к обоим стихотворениям относится?

Хорм

Оба стихотворения очень понравились!

LoS!!,
Спасибо. Я рад. Нет, первое взято со Стихи.ру, автор Adonatti.
Margarit,
Благодарю. Хотя это заслуга автора, написавшего стихи, все равно очень приятно.

Странное стихотворение одновременно и нравится и морщусь...

Игорь Белов
Судьба на наши лица по привычке
рассеянно наводит объектив.
Оттуда пулей вылетает птичка.
Стоим, на веки вечные застыв.

Среди чужих улыбок неподвижных,
печалью непроявленной влеком,
блуждает праздник. Фотоснимок дышит
душистым, точно роза, табаком.

А вот и ты, окружена друзьями,
которых еле видно на просвет,
пока жестикулирует огнями
ночной проспект.

Он озадачен поиском героя,
как вдруг, назло волшебному зрачку,
меня плечом не помню, кто закроет,
и я исчезну, словно по щелчку.

Задержится, без примеси рассвета,
слепое отражение в окне
и ввинченная в воздух сигарета.
Но этого достаточно вполне.

На фоне роковых пятиэтажек
я буду, не оставившей следа,
деталью обреченного пейзажа,
с тобой оставшись раз и навсегда.

И ты с тех пор, не выходя из дома,
сквозь ненормальный уличный галдеж,
бог знает по каким фотоальбомам
меня так просто за руку ведешь

(когда б я помнил, из какого хлама,
красивого какого барахла,
любви и смерти скрытая реклама
рождалась, говорила и цвела).

Поэтому не бойся, умирая,
глотать вот этот воздух золотой.
И если гибель ракурс выбирает,
поправь прическу, повторяй за мной:

«…пусть нам ни дна не будет, ни покрышки,
пусть жизнь, как спичка, гаснет на ветру,
сейчас я прикурю от фотовспышки –
и не умру».

Хорм


вообще сначала стихотворение мне не очень нравилось, но вот концовка прекрасная какая!)



Ну а я всё о своём) И пусть "многобукав", и пусть "ЖЖ" и т.д. Ну всё лучше и лучше у неё стихи.

Вера Полозкова

Снова не мы.
рыжей

ладно, ладно, давай не о смысле жизни, больше вообще ни о чем таком
лучше вот о том, как в подвальном баре со стробоскопом под потолком пахнет липкой самбукой и табаком
в пятницу народу всегда битком
и красивые, пьяные и не мы выбегают курить, он в ботинках, она на цыпочках, босиком
у нее в руке босоножка со сломанным каблуком
он хохочет так, что едва не давится кадыком

черт с ним, с мироустройством, все это бессилие и гнилье
расскажи мне о том, как красивые и не мы приезжают на юг, снимают себе жилье,
как старухи передают ему миски с фруктами для нее
и какое таксисты бессовестное жулье
и как тетка снимает у них во дворе с веревки свое негнущееся белье,
деревянное от крахмала
как немного им нужно, счастье мое
как мало

расскажи мне о том, как постигший важное – одинок
как у загорелых улыбки белые, как чеснок,
и про то, как первая сигарета сбивает с ног,
если ее выкурить натощак
говори со мной о простых вещах

как пропитывают влюбленных густым мерцающим веществом
и как старики хотят продышать себе пятачок в одиночестве,
как в заиндевевшем стекле автобуса,
протереть его рукавом,
говоря о мертвом как о живом

как красивые и не мы в первый раз целуют друг друга в мочки, несмелы, робки
как они подпевают радио, стоя в пробке
как несут хоронить кота в обувной коробке
как холодную куклу, в тряпке
как на юге у них звонит, а они не снимают трубки,
чтобы не говорить, тяжело дыша, «мама, все в порядке»;
как они называют будущих сыновей всякими идиотскими именами
слишком чудесные и простые,
чтоб оказаться нами

расскажи мне, мой свет, как она забирается прямо в туфлях к нему в кровать
и читает «терезу батисту, уставшую воевать»
и закатывает глаза, чтоб не зареветь
и как люди любят себя по-всякому убивать,
чтобы не мертветь

расскажи мне о том, как он носит очки без диоптрий, чтобы казаться старше,
чтобы нравиться билетёрше,
вахтёрше,
папиной секретарше,
но когда садится обедать с друзьями и предается сплетням,
он снимает их, становясь почти семнадцатилетним

расскажи мне о том, как летние фейерверки над морем вспыхивают, потрескивая
почему та одна фотография, где вы вместе, всегда нерезкая
как одна смс делается эпиграфом
долгих лет унижения; как от злости челюсти стискиваются так, словно ты алмазы в мелкую пыль дробишь ими
почему мы всегда чудовищно переигрываем,
когда нужно казаться всем остальным счастливыми,
разлюбившими

почему у всех, кто указывает нам место, пальцы вечно в слюне и сале
почему с нами говорят на любые темы,
кроме самых насущных тем
почему никакая боль все равно не оправдывается тем,
как мы точно о ней когда-нибудь написали

расскажи мне, как те, кому нечего сообщить, любят вечеринки, где много прессы
все эти актрисы
метрессы
праздные м*дотрясы
жаловаться на стрессы,
решать вопросы,
наблюдать за тем, как твои кумиры обращаются в человеческую труху
расскажи мне как на духу
почему к красивым когда-то нам приросла презрительная гримаса
почему мы куски бессонного злого мяса
или лучше о тех, у мыса

вот они сидят у самого моря в обнимку,
ладони у них в песке,
и они решают, кому идти руки мыть и спускаться вниз
просить ножик у рыбаков, чтоб порезать дыню и ананас
даже пахнут они – гвоздика или анис –
совершенно не нами
значительно лучше нас

Margarit, ты меня подсадила на Полозкову) Сегодня это стихотворение у неё в ЖЖ прочитала - понравилось.

LoS!!
это я могу.) мерси.)

ммм... Очередное многобуквие. А ну и ладно.

Аруна Леоф.
"Осколки"
Четырехтомник имени моего идиотизма

1.
Когда увидишь её, привет от меня передай,
скажи, что кофе закончился, кот постоянно гадит,
скажи, чтоб меньше курила, не Бога, так Черта ради,
и чтоб ночами пореже тупо смотрела вдаль.

Кода увидишь её, скажи: меня нет уже,
что я живу на Манхэттене или слилась с Парижем
на старой фотке, что я теперь поселилась ниже,
а может, выше на пять/шесть/семьдесят этажей.

Когда увидишь её (и «если» увидишь), то
не трать секунды, скажи: мне стало немного тесно,
что я спеклась и сбежала, глупая поэтесса
с чужими рифмами и размерами под пальто.

2.
Когда увидишь её…
Что? Как ты её узнаешь?
В её глазах постоянно пляшет чужое знамя,
она не любит смеяться, вовсе не ест мясного,
в её руках оживают люди и гибнут боги,
в её устах даже слово «счастье» взревет от боли,
в её мечтах чей-то страх и зло оживают снова.
Она не любит решать – налево или направо.
Она не будет просить оружия и отравы:
её стихи без того как самый смертельный яд.
Её тревожат дурные сны и противный насморк.
она разбита на половины для смеха, на спор,
она такая… она, наверное, это я…

3.
Когда увидишь её, скажи, мол, свихнулась насмерть
дурная девка – а месту классному пустовать.
Скажи, что надо всего-то время прокуковать,
что надо всем доказать, что вроде пока жива,
и наплевать, мол, на сны, стихи и дурацкий насморк.

4.
Скажи, что дом мой стоит на южной горизонтали,
что там красиво и очень тихо по вечерам,
что это лучшее из придуманных зазеркалий…
Еще скажи, чтоб была получше её игра,
чтобы ходила устало, сгорблено, семеня,
чтоб ей поверили, не одумались, не искали
меня.

_____________________________________

Ломает...

Я бы свесила ноги с карниза,
на прохожих проклятья и пророчества кидая
кусками великого, но никому не нужного знания.
Это вызов, из прошлого вызов,
с того самого глупого времени, когда я
вросла в твои мысли и не поддалась изгнанию.

Очень трудно по правилам, если внутри вино…
от судьбы получившая вовремя мат и шах,
я ловлю равновесие, нервно чеканя шаг,
так, что хрупкие ноги ломаются подо мной,
и звенит в ушах.

Я ловлю равновесие за кружевной подол,
я исчезну, я выдержу, если заранее
постараюсь придумать, зачем себя ранила
свою жизнь изучившая от воскрешений до
умирания.

Очень трудно по правилам, если законов ноль,
если там, где сияло слово, теперь пробел,
если утром исчезнув, снова вернусь к тебе,
или ноги, что переломаны тишиной,
продолжают бег.

____________________________________


* * *
Моей жизни соткана периодика,
некролог расписан по месяцам.
Растворились мысли в антибиотиках,
«Негрустин» расплылся на пол-лица.

Распадаясь медленно на микроны и
продавая душу за полцены,
мы, как раньше, будем до дури скромными,
будто в этой скромности рождены.

Мы, как раньше, будем до жути глянцевы,
втихаря улыбочки теребя.

Составляй же планы эвакуации
из меня в тебя.

_______________________________________


И сбывается над нами,
так и не произнесён,
не долепленный губами
золотой, молочный сон.
(с) Альбина Синёва


* * *
Нет, ну правда, а что еще можно слепить губами?
Ну улыбку, ну сон, ну пустые смешные буквы…
и остаться при этом нагой несмышленой куклой,
попивающей виски с друзьями в дешевом баре…

Или можно придумать себе одинокий остров,
эти строчки, кривые, разломанные на части…
чтобы в письмах к тебе не реветь, не дышать так часто –
резать руки и губы ножом до предела острым…

Губы лепят, лепечут, сдвигают дыханьем плиты,
создают этот сон, что не стихнет, не загорится…
губы пахнут цветами, и может, слегка, корицей,
затмевающей запах, сорвавшейся вслух молитвы…

Ожидание мягко не врет и не мягко стелет,
заставляя любить и верить на грани писка…
На губах застывают все неживые письма,
золотые мечты, остаток былых истерик…

Не отвертишься…нам настала хана, труба ли,
или просто сегодня вечер смертельной дозы…
Это возраст, такой смешной непутевый возраст,
когда жизнь только в том, к чему прикоснусь губами…

______________________________________

Хочешь - не хочешь

Ты попросишь воды, проснувшись в поту горячем, и будешь долго шептать о прошлом, о снах, о том, как те слова, что тобой так глупо сейчас растрачены, воплотятся в твоих потомках.

Хочешь, не хочешь, только все время мимо.
Эта привычка вечно казаться милым
скоро иссякнет, выдохнется с парами,
с дымом, с мечтою, с рваной бездарной прозой.
Снова колени будешь сдирать о гравий.
Хочешь, не хочешь, только все время поздно.

Кажется, сны реальны, почти из плоти…
сердце в грудную клетку с утра колотит,
рвется наружу, путает окончанья.
Мысли взбесились, сами себя изжили,
видимо, непривыкшие спать ночами…
Кажется сны реальные, но чужие.

Скачешь к рассвету, гонишь еще сильнее...
руки вцепились в небо и посинели,
эхо повсюду от твоего галопа.
Скачешь туда, где ветер дробит слова, и
катится солнце золотом высшей пробы…
скачешь туда, где, в общем, не побываешь…

Ты попросишь уйти, проснувшись в поту холодном, и будешь долго кричать вослед о забытом чём-то… и оставишь меня под этими небосводами, непутевая, мол, девчонка.

Margarit,
Вера Полозкова ''Снова не мы''. Знаете, это прекрасно.
Возможно, уже было.

Мы не пьем вина на краю деревни.
Мы не ладим себя в женихи царевне.
Мы в густые щи не макаем лапоть.
Нам смеяться стыдно и скушно плакать.

Мы дугу не гнем пополам с медведем.
Мы на сером волке вперед не едем,
и ему не встать, уколовшись шприцем
или оземь грянувшись, стройным принцем.

Зная медные трубы, мы в них не трубим.
Мы не любим подобных себе, не любим
тех, кто сделан был из другого теста.
Нам не нравится время, но чаще -- место.

Потому что север далек от юга,
наши мысли цепляются друг за друга.
Когда меркнет солнце, мы свет включаем,
завершая вечер грузинским чаем.


Мы не видим всходов из наших пашен.
Нам судья противен, защитник страшен.
Нам дороже свайка, чем матч столетья.
Дайте нам обед и компот на третье.

Нам звезда в глазу, что слеза в подушке.
Мы боимся короны во лбу лягушки,
бородавок на пальцах и прочей мрази.
Подарите нам тюбик хорошей мази.

Нам приятней глупость, чем хитрость лисья.
Мы не знаем, зачем на деревьях листья.
И, когда их срывает Борей до срока,
ничего не чувствуем, кроме шока.

Потому что тепло переходит в холод,
наш пиджак зашит, а тулуп проколот.
Не рассудок наш, а глаза ослабли,
чтоб искать отличье орла от цапли.


Мы боимся смерти, посмертной казни.
Нам знаком при жизни предмет боязни:
пустота вероятней и хуже ада.
Мы не знаем, кому нам сказать "не надо".

Наши жизни, как строчки, достигли точки.
В изголовьи дочки в ночной сорочке
или сына в майке не встать нам снами.
Наша тень длиннее, чем ночь пред нами.

То не колокол бьет над угрюмым вечем!
Мы уходим во тьму, где светить нам нечем.
Мы спускаем флаги и жжем бумаги.
Дайте нам припасть напоследок к фляге.

Почему все так вышло? И будет ложью
на характер свалить или Волю Божью.
Разве должно было бы быть иначе?
Мы платили за всех, и не нужно сдачи.

1972

Хорм, последнее совершенно потрясающее. Под впечатлением, да. Спасибо)

Совершенно случайно наткнулась. И прониклась.
"Верлибр без последней сторки". Автор - письмо генералу Z_elenne. Да, ник странный)

я совсем никому не скажу, что болит где-то слева,
под сердцем
не носить мне дитя-полубога,
зачатого в свете звезды карамельной...
потому что соитье зеркал невозможно - далёко
глубина воцерковленных глаз от повторного риска остаться.
остаться... и быть и не быть огорченной, о нимфа!
в монастырь? в монастырь!
пусть узнают священное действо
торжествующей плоти, отправившей вещее на хер,
и они. повторятся не раз с тем же end-ом истории Вилли Шекспира,
и закружится globe, тишину отмеряя по новой,
и проснутся зарницы отдельно от зарева блеска в другом подземелье...
ту дорожку ночную теперь не найти, не нащупать,
отправляю свои корабли прогуляться по белому свету
по каким-то делам... по каким? а все больше торговым...
что там в Ливии, Постум?
уже ли не любят, не плачут?
что там в Ливии?..
впрочем, и нет мне до этого дела...
просто злюка-зима глубоко запустила
артритные пальцы в сознанье,
и умолкла, чуть вскрикнув, души телефонная скрипка...
и молчанья ее мне не вынести. зачем я опять выживаю?
мне бы ночь скоротать, эту тайну межреберной боли...
мне бы точку поставить - бумага к обманам привычна,
но свеча будто лампа решила сыграть в "не угасну", а завтра
я совсем никому не скажу, что я выжила ради
да, конечно, тебя... с той же силой,
с которой когда-то... выставляю за дверь. отпускаю...
куда же пойдешь ты?
впрочем, мне все равно,
впрочем, нет мне до этого дела...

Я боюсь оставлять здесь последнюю строчку...
Ты сам догадайся...

Asomircal,
Спасибо, я старался).

Зацепило, сам не знаю чем.
И автора тоже не знаю.

***
Какой сегодня день? - Январь.
А дата? - Полдень.
Давай закроем календарь.
Давай запомним...

Неясный мутно-белый свет
Со снежной пылью...
И то, что кофе в доме нет,
И зябнут крылья...

И пол, скрипящий невпопад
Словам и взглядам....
Портьерой белой скрытый сад,
И терпкий ладан.

Какой сегодня год? - Четверг
Любого века.
Давай взлетим немного вверх,
Ну так, для смеха.

Ты слышишь, бьют колокола
Над домом сонным...
Я обниму твои крыла...
Давай запомним.

Хорм, насладилась прямо стихотворением. Чьё авторство?

Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,
над сумеречными деревьями звенящие, звенящие голоса.
в сумеречном воздухе пропадающие, затихающие постепенно,
в сумеречном воздухе исчезающие небеса.


блестящие нити дождя переплетаются среди деревьев
и негромко шумят, и негромко шумят в белесой траве,
слышишь ли ты голоса, видишь ли ты волосы с красными гребнями,
маленькие ладони, поднятые к мокрой листве.


"проплывают облака, проплывают облака и гаснут..."
-- это дети поют и поют, черные ветви шумят,
голоса взлетают между листьев, между стволов неясных,
в сумеречном воздухе их не обнять, не вернуть назад.


только мокрые листья летят на ветру, спешат в рощи,
улетают,словно слышат издали какой-то осенний зов,
"проплывают облака..." -- это дети поют ночью, ночью,
от травы до вершин все -- биение, все -- дрожание голосов.

проплывают облака, это жизнь проплывает, проходит.
привыкай, привыкай, это смерть мы в себе несем,
среди черных ветвей облака с голосами, с любовью...
"проплывают облака..." -- это дети поют обо всем.


слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,
блестящие нити дождя переплетаются, звенящие голоса,
возле узких вершин в новых сумерках на мгновение
видишь сызнова, видишь сызнова угасающие небеса.

проплывают облака, проплывают, проплывают, проплывают над рощей,
где-то льется вода, только плакать и петь, вдоль осенних оград,
все рыдать и рыдать, и смотреть все вверх, быть ребенком ночью,
и смотреть все вверх, только плакать и петь, и не знать утрат.


где-то льется вода, вдоль осенних оград, вдоль деревьев неясных,
в новых сумерках пенье, только плакать и петь, только листья сложить.
что-то выше нас, что-то выше нас проплывает и гаснет,
только плакать и петь, только плакать и петь, только жить.

Бродский

Не считая возможным назвать истинно любимыми – не хорошими, интересными, красивыми, а любимыми - десятки и сотни стихотворений, эти два всё-таки выделю особо...

К сожалению, не все знают, что знаменитая и великолепная «Я тебя никогда не забуду» Вознесенского когда-то, за несколько лет до рок-оперы, была просто стихотворением. Потрясающим и страшным… Это уже потом его пропели много раз и в разных составах куплетов – но в любом исполнении из него «выпала», наверное, самая сильная строфа… Но она была.

Сага

Ты меня на рассвете разбудишь,
проводить необутая выйдешь.
Ты меня никогда не забудешь.
Ты меня никогда не увидишь.

Заслонивши тебя от простуды,
я подумаю: "Боже всевышний!
Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу".

Эту воду в мурашках запруды,
это Адмиралтейство и Биржу
я уже никогда не забуду
и уже никогда не увижу.

Не мигают, слезятся от ветра
безнадёжные карие вишни.
Возвращаться - плохая примета.
Я тебя никогда не увижу.

Даже если на землю вернёмся
мы вторично, согласно Гафизу,
мы, конечно, с тобой разминёмся.
Я тебя никогда не увижу.

И окажется так минимальным
наше непониманье с тобою
перед будущим непониманьем
двух живых с пустотой неживою.

И качнётся бессмысленной высью
пара фраз, залетевших отсюда:
"Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу".



…А второе стихотворение – это последнее стихотворение Виктора Хара, написанное на стадионе Сантьяго 15 сентября 1973 года. Намеренно даю его в дословном переводе, адекватного художественного перевода, кажется, и нет, да и нельзя художественно переводить такие вещи; думаю, что кто-то помнит, о чём он говорил…

Стадион Сантьяго

Здесь нас пять тысяч,
На этом маленьком клочке города.
Нас пять тысяч…
А сколько нас всего,
В городах и во всей стране?
Только здесь - десять тысяч рук,
Сеющих и запускающих заводы.
А сколько нас всего,
Обречённых на голод, холод, страх, боль,
Отчаяние, кошмар и безумие?

Шестеро наших потерялись
В звёздном пространстве.
Один убит, другого избили.
И я себе никогда не представлял,
Что можно так избивать человека
Четверо других сами хотели избавиться от всех страхов
Один выбросился в пустоту.
Другой разбивал себе голову о стену.

И у каждого из них был застывший взгляд смерти.
Какой ужас внушает облик фашизма!
Они осуществляют свои планы с точностью машин, не останавливаясь ни перед чем.
Кровь - это их медали,
Убийство - их героический подвиг.
Господь, это мир,
сотворённый тобой?
На это ушли твои семь дней вдохновения и работы?

В этих четырёх стенах есть лишь это число, которое никогда не растёт,
В котором медленно растёт лишь мечта о смерти.
Но вдруг что-то меня осеняет,
И я вижу эти застывшие волны,
Вижу пульс машин.
И лица военных со слащавой улыбкой матроны,
И Мексику, Кубу и землю,
Орущие об этом позоре.
Нас десять тысяч рук, лишённых счастья трудиться.
А сколько нас во всей стране?

Сильнее бомб и пулемётов
Бьёт кровь товарища президента.
И наш кулак тоже ещё ударит.

Песня, как трудно ты мне даёшься,
Когда приходится петь кошмар.
Кошмар, в котором живу,
Кошмар, в котором умираю,
Очутившись среди стольких и стольких моментов вечности,
Где молчание и крик - цель этой песни.
Из того, чего я никогда не видел, что чувствовал и что чувствую,
Прорастет момент....



…Записку с этим стихотворением он дописать не успел.

Спасибо за строчки этого творения.. Обожаю эту сагу и песню особенно.. Очень лиричная и красивая...♥

Adonatti,
Призраки.
Теперь, когда твой дом пройти насквозь,
Не задержавшись даже перед спальней,
Вновь стало и привычней и реальней,
Чем что иное, я, как старый гость,
Знакомый с обстановкой не могу
Не подивиться славным переменам,
Исчезли двери, стулья, гобелены
[совковые олени на лугу].

Исчезла речь в обители мирской.
И запахи – ни пота нет, ни дыма…
Я думал будто всё здесь повторимо
И пол, скрипевший каждою доской,
И люстры, и кровать и даже плеть
Стенных потёков в тусклом жёлтом свете.
Теперь все тихо. Некому ответить.
И некому [и не зачем] скрипеть.

Мне снилось, что ты кашляешь, и я
Спускался вниз в аптеку и аптекарь
С безумной прытью древнего ацтека
В чугунной ступке смешивал мышьяк
С анисом и солодкою, твердя
Что от Невы до русла Енисея
Мне не предложат лучшей панацеи,
Тем более в начале февраля.

Тем более в моей кривой стране
Где вдовым лучше быть, чем разведённым
Где лечат бриллиантовым зелёным
Холеру и чахотку наравне
С укусом комара или клеща,
И лишь завхозу несколько неловко
Что сыра нет здесь даже в мышеловках,
И мыши нынче гибнут натощак.

Пергамент пуст. Ни росчерка пера,
Ни битых слов, ни гербовой печати,
Я не пытался что-то завещать им,
Но был расстроен тем, что ни хера
Не взял и не оставил. От броска
На амбразуру выглядят убого.
Идущего осилила дорога.
Стоящего осилила тоска.

А потому не тронь моих химер
Не развенчай моих ночных кошмаров
Я стал таким бессмысленным и старым
Что мой затертый временем пример,
Не сможет стать ни притчей, ни главой
Ни книгою, ни музыкой, ни музой.
Одной лишь безнадёжно заскорузлой
Законно незаконченной графой.

Из списка вечной памяти. Опять
Уходит свет. И ночь над нашей поймой
Уравнивает тех, кто только пойман
Со всеми кто давно в плену. И вспять
Срываются ветра и полоса
Из звезд мерцает, и шаги все ближе,
И в мире нет ни Вены, ни Парижа
Реальны только эти голоса.

Рукопожатья, вылазки из-вне,
Петарды, взрывы, окрики охраны.
В засилье снов и крепкого тумана
Мне тоже неуютно в темноте,
Но это - явь, а с явью нужно жить
Какой бы не казалась - лучшей, худшей,
Пусть каждый день похож на предыдущий,
Пусть цоколь направляет этажи.

Все – безразлично. Бред. Глобальный трёп.
Срамное место скрыл красивый листик.
Мир преисполнен глупых казуистик,
Тогда как жизнь слагается из трёх
Простых вещей, осколков, полумер
Несложных игр, смешных движений тела.
А впрочем, мне ни смысла нет, ни дела.
Живи как жил. Не тронь моих химер.

ЛЮБОВНАЯ ПЕСНЬ ДЖ. АЛЬФРЕДА ПРУФРОКА



S'io credesse che mia risposta fosse A
persona che mai tornasse al mondo, Quests
flamma staria senza piu scosse. Ma perciocche
giammai di questo fondo Non torno vivo alcun,
s'i'odo il vero, Senza tema d'infamia ti
rispondo {*}.
{* "Если бы я полагал, что отвечаю тому,
кто может возвратиться в мир, это пламя не
дрожало бы; но, если правда, что никто
никогда не возвращался живым из этих глубин, я
отвечу тебе, не опасаясь позора" (Данте, "Ад",
XXVII, 61-62).}

Ну что же, я пойду с тобой,
Когда под небом вечер стихнет, как больной
Под хлороформом на столе хирурга;
Ну что ж, пойдем вдоль малолюдных улиц -
Опилки на полу, скорлупки устриц
В дешевых кабаках, в бормочущих притонах,
В ночлежках для ночей бессонных:
Уводят улицы, как скучный спор,
И подведут в упор
К убийственному для тебя вопросу...
Не спрашивай о чем.
Ну что ж, давай туда пойдем.

В гостиной дамы тяжело
Беседуют о Микеланджело.

Туман своею желтой шерстью трется о стекло,
Дым своей желтой мордой тычется в стекло,
Вылизывает язычком все закоулки сумерек,
Выстаивает у канав, куда из водостоков натекло,
Вылавливает шерстью копоть из каминов,
Скользнул к террасе, прыгнул, успевает
Понять, что это все октябрьский тихий вечер,
И, дом обвив, мгновенно засыпает.

Надо думать, будет время
Дыму желтому по улице ползти
И тереться шерстью о стекло;
Будет время, будет время
Подготовиться к тому, чтобы без дрожи
Встретить тех, кого встречаешь по пути;
И время убивать и вдохновляться,
И время всем трудам и дням всерьез
Перед тобой поставить и, играя,
В твою тарелку уронить вопрос,
И время мнить, и время сомневаться,
И время боязливо примеряться
К бутерброду с чашкой чая.

В гостиной дамы тяжело
Беседуют о Микеланджело.

И, конечно, будет время
Подумать: "Я посмею? Разве я посмею?"
Время вниз по лестнице скорее
Зашагать и показать, как я лысею, -
(Люди скажут: "Посмотрите, он лысеет!")
Мой утренний костюм суров, и тверд воротничок,
Мой галстук с золотой булавкой прост и строг -
(Люди скажут: "Он стареет, он слабеет!")
Разве я посмею
Потревожить мирозданье?
Каждая минута - время
Для решенья и сомненья, отступленья и терзанья.

Я знаю их уже давно, давно их знаю -
Все эти утренники, вечера и дни,
Я жизнь свою по чайной ложке отмеряю,
Я слышу отголоски дальней болтовни -
Там под рояль в гостиной дамы спелись.
Так как же я осмелюсь?

И взгляды знаю я давно,
Давно их знаю,
Они всегда берут меня в кавычки,
Снабжают этикеткой, к стенке прикрепляя,
И я, пронзен булавкой, корчусь и стенаю.
Так что ж я начинаю
Окурками выплевывать свои привычки?
И как же я осмелюсь?

И руки знаю я давно, давно их знаю,
В браслетах руки, белые и голые впотьмах,
При свете лампы - в рыжеватых волосках!
Я, может быть,
Из-за духов теряю нить...
Да, руки, что играют, шаль перебирая,
И как же я осмелюсь?
И как же я начну?
. . . . . . . . . .

Сказать, что я бродил по переулкам в сумерки
И видел, как дымят прокуренные трубки
Холостяков, склонившихся на подоконники?..

О быть бы мне корявыми клешнями,
Скребущими по дну немого моря!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

А вечер, ставший ночью, мирно дремлет,
Оглажен ласковой рукой,
Усталый... сонный... или весь его покой
У наших ног - лишь ловкое притворство...
Так, может, после чая и пирожного
Не нужно заходить на край возможного?
Хотя я плакал и постился, плакал и молился
И видел голову свою (уже плешивую) на блюде,
Я не пророк и мало думаю о чуде;
Однажды образ славы предо мною вспыхнул,
И, как всегда, Швейцар, приняв мое пальто,
хихикнул.
Короче говоря, я не решился.

И так ли нужно мне, в конце концов,
В конце мороженого, в тишине,
Над чашками и фразами про нас с тобой,
Да так ли нужно мне
С улыбкой снять с запретного покров
Рукою в мячик втиснуть шар земной,
И покатить его к убийственному вопросу,
И заявить: "Я Лазарь и восстал из гроба,
Вернулся, чтоб открылось все, в конце концов", -
Уж так ли нужно, если некая особа,
Поправив шаль рассеянной рукой,
Вдруг скажет: "Это все не то, в конце концов,
Совсем не то".

И так ли нужно мне, в конце концов,
Да так ли нужно мне
В конце закатов, лестниц и политых улиц,
В конце фарфора, книг и юбок, шелестящих
по паркету,

И этого, и большего, чем это...
Я, кажется, лишаюсь слов,
Такое чувство, словно нервы спроецированы
на экран:
Уж так ли нужно, если некая особа
Небрежно шаль откинет на диван
И, глядя на окно, проговорит:
"Ну, что это, в конце концов?
Ведь это все не то".
. . . . . . . . . .
Нет! Я не Гамлет и не мог им стать;
Я из друзей и слуг его, я тот,
Кто репликой интригу подтолкнет,
Подаст совет, повсюду тут как тут,
Услужливый, почтительный придворный,
Благонамеренный, витиеватый,
Напыщенный, немного туповатый,
По временам, пожалуй, смехотворный -
По временам, пожалуй, шут.

Я старею... я старею...
Засучу-ка брюки поскорее.
Зачешу ли плешь? Скушаю ли грушу?
Я в белых брюках выйду к морю, я не трушу.
Я слышал, как русалки пели, теша собственную
душу.

Их пенье не предназначалось мне.

Я видел, как русалки мчались в море
И космы волн хотели расчесать,
А черно-белый ветер гнал их вспять.

Мы грезили в русалочьей стране
И, голоса людские слыша, стонем,
И к жизни пробуждаемся, и тонем.

Томас Элиот

Пошуршала по теме,вроде бы этот рассказ еще никто не публиковал,однако во мне он вызвал бурю эмоций....Не буду разглагольствовать, каждый сам себя поймет и определится во мнении.

"Художница"

У нее нет имени, ей нет названия. Но есть призвание. Она рисует жизнь. Умело, искусно, потрясающе. Ей не нужны обычные краски, тем более палитра. Ей нужен холст - дни. Нежным касанием подушечек пальцев рисует улыбку на черном холсте. Озлобленно стирает солнце. Печально рисует шум дождя. Или просто сидит перед чистым холстом+ Она всегда прекрасна. Увидит ее каждый, но редко кто подойдет. Почему? Потому что каждый видит Художницу по-своему. Кто-то видит служанку, кто-то Богиню, кто-то кудесницу, кто-то ведьму, и никто деву. Но были те, кто все-таки решался на отважный шаг - тому дарили счастье. Ах да, Художница была слепа. Она не видела лица входящего, лишь только чувствовала. Лучезарно улыбаясь, она рисовала жизнь другим, рисовала светлые дни, забывая об усталости.
Затем этот кто-то забирал с собой ее работы. Не возвращая, изредка благодаря, изредка громко крича, изредка опрокидывая Художницу на спину. Ей было сложно понять, что происходило, она лишь понимала, что забрали светлые краски. Ну что теперь, она не может не рисовать, придется уродовать день одной единственной - черной, как смоль. Слезы закрашивали холст полностью, не оставляя ни малейшего просвета. Дни, недели, года - картины были однообразны.
Однажды ей вовсе перехотелось рисовать. Она не работала и на следующий день, и следующую неделю+ Прохожие уже перестали обращать на нее внимание, изредка спотыкаясь о ее хрупкое тело, ругаясь на ее никчемность.
- Девушка, что с Вами? Вам плохо? Давайте, я помогу, - заботливые руки посадили ее в кресло, отодвинули поседевший локон с молодого лица, теплые пальцы коснулись ледяных век.
Занавес слепой души открылся.
- Что происходит? Где я? Кто Вы? Что?.. - говорить после годового молчания было сложно.
- Я - друг. Все будет хорошо. Вы, наверное, хотите воды? Я сейчас. Сейчас. Найду, Вы только подождите, - послышались быстрые шаги. Кажется, действительно друг. Что ж. Ладно. Уже все равно.
И Художница начала оживать. Незнакомец, не говоривший своего имени и непохожий ни на кого, теперь почти каждый день приходил к ней. На холсте стали появляться очертания чего-то родного, близкого, светлого. Незнакомец никогда не мешал Художнице работать над своими картинами, он сидел тихо, не двигаясь, и, кажется, был счастлив находиться рядом с ней. А она, в свою очередь, была не против его присутствия. И, честно признаться, рисовала теперь его жизнь.
Проходили дни, но их никто не считал. Было хорошо. Картины становились все загадочней и прекрасней. На них Художница впервые пробовала рисовать себя. Сначала неумело - в виде облачка над головой Незнакомца, затем в виде кошки, ласкающейся к Нему.
- Послушай, - сказал он неожиданно тихо.
- Да? - немного встревожено.
- Я никогда не слышал твоего имени+
- Как и я.
- Да. Но у меня нет имени. Меня никто не звал.
- И у меня.
- Но как же так? Это не правильно! У такой девушки как ты должно быть прекрасное имя!
Девушки+ неужели?..
Незнакомец, казалось, злился, что никто и никогда не звал Художницу. Ему было обидно и горько за нее. Он хотел броситься на прохожих, будто они были в чем-то виноваты.
- Любовь, - тихо-тихо произнес Он. - Любовь! Любовь! Любовь! - воскликнул Он радостно, подбежал, обнял.
А она счастливо улыбалась, абсолютно ничего не понимая. Ей всего лишь хотелось исчезнуть, раствориться в Нем. Не существовать больше без Него.
- Эш! - окликнули идущего парня на улице, но он не обернулся.
Юноша нес, прижав к сердцу, последнюю картину. На ней был изображен он. Растерянный, робкий, счастливый, стоящий перед зеркалом. А Она была его отражением. Легкая, прозрачная, растерянная, робкая+
Она была его отражением, Она теперь жила в нем. Любовь. Она была частью его. Теперь и у него есть имя. Теперь у него есть Любовь. Теперь Он Художник.

copyright © M. O. 2008

Ещё пара стихотворений Рождественского, которых, кажется, не появлялось.
Надеюсь, кто-то задумается и не пожалеет.

Баллада о таланте, боге и чёрте

Все говорят:
«Его талант – от бога!»
А ежели – от чёрта?
Что тогда?..

Выстраиваясь медленно в эпоху,
ни шатко и ни валко
шли года.
И жил талант.
Больной.
Нелепый.
Хмурый.
Всего Гомера знавший назубок…
Его считал
своею креатурой
тогда ещё существовавший
бог.
Бог находил, что слог его прекрасен,
что на земле таких –
наперечёт!..

Но с богом был, конечно, не согласен
тогда ещё не отменённый
чёрт.
Таланту чёрт шептал:
«Опомнись,
бездарь!
Кому теперь стихи твои нужны?!
Ведь ты, как все,
погибнешь в адской бездне.
Расслабься!
Не отягощай вины».
И шёл талант в кабак.
И –
расслаблялся.
Он пил всерьёз!
Он вдохновенно
пил!
Так пил,
что чёрт глядел и умилялся:
талант
себя талантливо
губил!..

Бог
тоже не дремал!
В каморке утлой,
где – стол,
перо
и пузырёк чернил,
бог возникал
раскаяньем наутро,
загадочными строчками
дразнил…
Вставал талант,
почёсываясь сонно.
Утраченную личность
обретал.
И банка
огуречного рассола
была ему нужнее,
чем нектар…
Небритый.
С пересохшими губами.
Упрямо ждал он
часа своего.

И строки
на бумаге
проступали,
как письмена, -
отдельно от него.
И было столько гнева и напора
в самом возникновенье
этих строк!..
Талант, как на медведя,
шёл
на бога!
И чёрта
скручивал
в бараний рог!..
Талант работал.
Зло.
Ожесточённо.
Перо макая
в собственную боль.
Теперь он богом был!
И был он чёртом!
А это значит:
был
самим собой.
И восходило солнце
над строкою!..
Крестился чёрт.
И чертыхался бог.
«Да как же смог он
написать
такое?!»
…А он
ещё и не такое
мог.

________________________________

Победитель

Можно теперь победителя
славить стихами.
Я же воспринял его и запомнил,
когда
он добежал на последнем,
нездешнем дыханье.
На нулевом!
за которым уже –
темнота...
Как его –
полуживого –
у бровки шатало!
То прорывался он к свету,
то падал во тьму.
Все мы пьянели от воздуха.
И не хватало
этого воздуха в мире
ему одному.
Будто бежал он большим свежевспаханным полем.
Полем таким, что шагни –
и не вытащишь ног...
Он стадиона не видел,
не слышал,
не помнил!
Всех превозмог он.
Но прежде –
себя превозмог.
Он финишировал первым.
Что было - то было.
Как вспоминал он потом:
"Ни на чем добежал..."
А проигравших –
как водится –
солнце слепило.
А проигравшим –
естественно –
ветер мешал...

Из сети.

Малыш и Карлссон. P.S.

Здравствуй, Малыш. Всё нормально. Живу на крыше.
Я всё такой. По-прежнему вздорный. Рыжий.
В меру упитан. В полном расцвете лет.
Да, не летаю. В общем и целом – не с кем.
И не считаю небо занятьем детским.
Ты–то хоть помнишь? Нет, ты не помнишь. Нет.

Кристера видел. Спился. Весьма уныло
Выглядит на панели твоя Гунилла.
А про тебя я в курсе из новостей.
Стал депутатом в риксдаге ты или где там?
Сто дураков внимают твоим советам.
Ты не пустил на крышу своих детей.

Тихо кругом. И пусто. Ну, разве кошка
Чёрная промелькнет в слуховом окошке,
С улицы донесётся неясный вздор.
Я, не меняя, переодену гетры.
Всё как обычно. Осень. Дожди и ветры.
Лень есть варенье и проверять мотор.

Я не летаю. Я не могу - с другими.
Кстати… Ты и не знал – у меня есть имя…
И не узнаешь, но подводя итог,
Я не виню тебя. Всё мне вполне понятно.
Капли из низкой тучи ещё бодрят, но…
Просто, Малыш, ты вырос… А я не смог.

(С)zrbvjd

как печально-то... аж взгрустнулось.
Наверное хорошо только Мери Попинс.. у неё постоянно новые дети.
Помнится.. из той же серии про Мери Попинс... маленькие близнецы-младенцы разговаривали с грачём (или с какой-то другой птицей), детки клялись и божились, что будут всегда его помнить и понимать. Но у них прорезались зубки, и когда в очередной день грач прилетел к деткам и они его не поняли, он жутко огорчился. И я тоже.
Как жаль, что взрослея, перестаёшь замечать и понимать волшебство и чудеса.

У.Заворотинская

Плывут парапланы, летят корабли
Хорошие живы, плохих погребли
Находчиво тело, бессмертна душа
И жизнь бестолковая так хороша

Голодные дети целуют телят
Уставшие крылья приятно болят
И птицы ныряют, и рыбы парят
И звезды с небес о тебе говорят

И не было ночи, и день без конца
И дождь на лицо опадает с лица
Рассвет укачает, и ночь вместо дня
И снится, что ты не прокинешь меня
И разум ликует, и сердце поет –
Никто не расколет, никто не сольет!
Кому-то на радость трубят поезда

Никто
Не Прокинет
Меня
Никогда



А.Вертинский

Убившей любовь
Какое мне дело, что ты существуешь на свете,
Страдаешь, играешь, о чем-то мечтаешь и лжешь,
Какое мне дело, что ты увядаешь в расцвете,
Что ты забываешь о свете и счастья не ждешь.

Какое мне дело, что все твои пьяные ночи
Холодную душу не могут мечтою согреть,
Что ты угасаешь, что рот твой устало-порочен,
Что падшие ангелы в небо не смеют взлететь.

И кто виноват, что играют плохие актеры,
Что даже иллюзии счастья тебе ни один не дает,
Что бледное тело твое терзают, как псы, сутенеры,
Что бедное сердце твое превращается в лед.

Ты-злая принцесса, убившая добрую фею,
Горят твои очи, и слабые руки в крови.
Ты бродишь в лесу, никуда постучаться не смея,
Укрыться от этой, тобою убитой любви.

Какое мне дело, что ты заблудилась в дороге,
Что ты потеряла от нашего счастья ключи.
Убитой любви не прощают ни люди, ни боги.
Аминь. Исчезай. Умирай. Погибай и молчи.
1939

nefas


Хорошее стихотворение. Только оно вроде Анны Русс, а не Ульяны...)



К Русс я тоже хорошо отношусь.


Переход


Ничего не хочет происходить,
Человек живет, чтоб поесть, родить,
Раздавить врага, умереть, уснуть,
Ему некого обмануть.

Но читает, курит, идет в музей,
Моет руки, в гости ведет друзей,
Покупает бритву, крем обувной,
И кого-то зовет неземной.

Дальше-ближе, а ближе уже нельзя
Семеня, балансируя и скользя,
Он спешит с головой нырнуть в переход
Новый год. И не первый год.

Каждый день он трудится, каждый день
Он за что-то платит, встречает людей,
Выключает свет, и включает свет,
И опять выключает свет.

Главный день в его жизни придет тогда,
Когда он поймет, что ему всегда
Верилось, что главный день впереди,
И поймет, что он позади.

В переходах дарят и продают
Бесполезные вещи, чтоб был уют.
Человек ступает на голый лед.
Будет долгим его полет.


ну и по традиции пусть будет Полозкова:

мало ли кто приезжает к тебе в ночи, стаскивает через голову кожуру,
доверяет тебе костяные зёрнышки, сок и мякоть
мало ли кто прогрызает камни и кирпичи, ходит под броней сквозь стужу или жару,
чтоб с тобой подыхать от неловкости, выть и плакать
мало ли кто лежит у тебя на локте, у подлеца,
и не может вымолвить ничего, и разводит слякоть
посреди постели, по обе стороны от лица

мало ли кто глядит на тебя, как будто кругом стрельба,
и считает секунды, и запоминает в оба:
ямку в углу улыбки, морщинку в начале лба,
татуировку, неброскую, словно проба
мало ли кто прошит тобою насквозь,
в ком ты ось,
холодное острие
мало ли кто пропорот любовью весь,
чтобы не жилось, -
через лёгкое, горло, нёбо,
и два года не знает, как сняться теперь с неё

мало ли кто умеет метать и рвать, складывать в обоймы слова,
да играть какие-то там спектакли
но когда приходит, ложится в твою кровать, то становится жив едва,
и тебя подмывает сбежать, не так ли
дождь шумит, словно закипающий чайник, поднимаясь с пятого этажа на шестой этаж
посиди с бессонным мало ли кем, когда силы его иссякли
ему будет что вспомнить, когда ты его предашь

http://lib.ru/RUFANT/GANSOWSKIJ/r_poligon.txt

Интересный и любимый мной рассказ, по которому когда-то сняли небезызвестный "Полигон". К прочтению - рекомендую.

http://www.youtube.com/watch?v=HypmW4Yd7SY

Какая все-таки хорошая тема . Всем спасибо огроменное).
Вносим свою скромную лепту:

Ян Мавлевич


Лишь два отрезка проволоки тонкой
Под пальцами видны едва-едва.
Лелеешь ты под сердцем как ребенка,
Заряд взрывчатки мощной ТГА.

Настанет миг, дитя твое родится,
И к небу громкий крик его взлетит -
Как ангел мести, огненная птица,
Ты станешь взрослой, девушка-шахид.

Народ стреножен, тих, и даже весел;
смирились люди со своей судьбой.
Но пламенный цветок из нежных чресел
Рванется, у врага отняв покой.

Не ведая греха родишь ты чадо,
Постельная возня не для тебя,
Святая мать. Мадонна. Интифада.
Что бог избрал невестою, любя.

Среди людского гула, шума, смеха,
Среди тупой презренной суеты
Свободы песня грянет, вторит эхо,
Так материнства суть познаешь ты.

Пусть многие отправятся с тобою,
Пусть я, возможно, буду в их числе,
Никто из нас, поверь мне, недостоин,
Ходить с тобою рядом по земле.

И поползут грохочущие танки
По хижинам, базарам, городам...
Но, мстя за подвиг юной мусульманки,
Захватчик уничтожен будет сам.

Идешь ты сквозь толпу, расправив плечи,
С улыбкою смыкаешь провода.
Прощай, сестра. А может быть - до встречи.
Любовь, война, свобода. Навсегда.

Любимый Бормор, оказавшийся еще и единомышленником по отношению к анимэ:

-Так ты действительно был гладиатором?- спросила Принцесса.
-Был,- кивнул Варвар.
-И со львами дрался?
-И со львами.
-И с медведями?
-Угу.
-И с минотаврами?
-И с ними тоже.
-И с Черными Рыцарями?
-Да со всеми я дрался,- заверил Принцессу Варвар.- Понимаешь, со всеми!
-И всех победил?- с восторгом переспросила Принцесса.
-Нет,- Варвар помрачнел.- Не совсем. Один раз я всё-же проиграл.
-Расскажи, а?- попросила Принцесса.
-Да чего там рассказывать...- замялся Варвар.- Обычное дело, с кем не бывает...
-Ну как его хоть звали? Того, кто смог тебя одолеть?
-Её,- уточнил Варвар.- Это была она, а не он. И её звали Sussi.
-Ты проиграл девушке?!- изумилась Принцесса.
-Девочке,- скривился Варвар.
-Кажется, я помню эту историю,- вмешался Халфлинг.- В столице её еще долго потом обсуждали.
-Я тоже никогда не забуду этого кошмара!- Варвар передёрнулся.- Когда распорядитель объявил, что против меня выходит Sussi, "а можно просто Сюсечка"... Я сразу понял, что мне конец! Она появилась на арене, вся в бантиках и сердечках, и бросилась на меня с боевым кличем "Ня-я-я!!!" А в руке она сжимала палочку с пампусечкой на конце, а может это была, наоборот, пампусечка на палочке - я не слишком разбираюсь в технических тонкостях.- Он вздохнул.- У меня не было ни единого шанса.
-Почему?- удивленно заморгала Принцесса.
-Потому что сюсечки с пампусечками не-по-бе-ди-мы!- объяснил Халфлинг.

Кэлпи, ооо, я тоже обожаю Бормора!
А это из какой его книги, что-то не могу вспомнить..?